Кстати, большинство русских нью-йоркеров до сих пор пишет слово Родина с большой буквы, а слово бог с маленькой.

 Прага — самый красивый город в мире после Биаррица. Это Венеция без общих мест, Рим без итальянцев, Париж без приятелей. Один недостаток: очень уж холодно.

Лучшее лекарство против повседневности‑это культ повседневности во всей ее изменчивости.

Шляться справа налево и снова наоборот

Заполнять вином и словами открытый рот

День на день ложится как мясо на бутерброд

То есть все как надо.

То есть мир состоит из ярких больших мазков

Бог спасает тебя от прогулок и отпусков

А потом по работе ты едешь допустим в Псков

Или там в Канаду

Или там неважно куда, все равно куда

Чемодан готов на жару и на холода

Те, кого ты кидал, и все, кто тебя кидал

Разбрелись попарно.

Ты хорош собой, ты поправился/похудел

Ты прекрасно знаешь свой список полезных дел

А потом ты видишь как солнце плывет в воде

И пиши пропало.

Убеждаешь себя, что практически все окей

Половина зарплаты оставлена в кабаке

Этот шрам это просто линия на руке

И привет из детства.

Ты почти европеец ты выучил one more beer

или как у других, например, типа Ja, ich bin

Это значит ты всё-таки, всё-таки полюбил

Никуда не деться.

Это солнце в воде взрывается, как тротил,

Слишком поздно, процесс запущен, необратим

Этот город теперь твой безвыходный побратим

И твое проклятье

Потому что сколько б потом не сменилось мест

Остается полдень, теней ярко-черный крест

Или девочка, заходящая в свой подъезд,

С петушком на платье.

И неважно какая страна и какой район

Ты бросаешь монетку в случившийся водоем

Делишь хлеб с нахальным уличным воробьем

У ворот пекарни.

И на этой реке вспоминаешь о той реке

Где когда-то не было чтобы рука в руке

Где пломбир в рюкзаке не растаял и весь брикет

Не испачкал камни.

Изумрудный город, бессовестная трава

Меж камней вылезает. И ясно как дважды два,

Ты правитель страны, которая не жива,

Контрабандный Гудвин.

Где прибой холодный пирс не полировал,

Где не смог прийти, где не смог подыскать слова

Где тебя тогда никто не поцеловал

В ледяные губы.

Где не встретил тех, точнее встретил не тех

И с тех пор ты пишешь один бесконечный текст

Будто не было в твой жизни других утех,

Как рыдать спросонья.

Капитан во сне - ты водишь то шлюх, то шлюп,

Ты нелеп, ты дурная мутация, однолюб,

И глаза слезятся и капли слетают с губ

Засыхая солью.

А река плывет, сияя, как диамант,

И смывает тебя и время, февраль и март

Не бывал, не стоял, не числился. Детский мат.

Не гуляй в прилив.

И когда-то ты не был юн, говорлив, смешон

Ты попал на стык пространства, на грубый шов,

Петушок на платье, масляный гребешок

Воробей в пыли.

Но когда тебя не было, время смиряло бег,

Чтоб потом в тебя бросить Псков, Абердин, Квебек,

Петушиный крик, аромат папирос "Казбек",

Золотой и синий.

Чтоб когда твой текст исчезнет как всякий текст

Там повыше спросят, мол, слушай, удачный тест?

Ты не думая скажешь: во-первых, святой отец,

Это так красиво.

izubr (c)

Всё, что я делаю, честно и прямолинейно.  Я человек "пере": перегнуть палку, передумать, пережить и переубедить, переспать и переживать. Я не люблю людей "недо": недоспать, недоучить, недобежать, недожать и недожить. Я боюсь их, страшно заразится их отчаянием. Эти опущенные руки видно издалека. Я насыщаю свою жизнь событиями, как менеджеры казино повышают уровень кислорода в системе кондиционирования, чтобы не хотелось спать. Я продолжаю встречать хороших людей: старых и новых знакомых. Почти счастлива. Еще 4 экзамена. И подготовки не будет, потому что меня закрутило в новом серпантине. И я наконец-то начинаю в этом что-то понимать. Привыкаю к холоду, привыкаю к новым духам и полному отсутствию свободного времени. Хочешь развлекаться - жертвуй сном.

Я рада развиваться. Не по душе встречать знакомых, которые, на первый взгляд, дико деградировали. Но я научилась справляться со злостью окружающих. Мечтаю о неделе в девять дней, чтобы успевать всё-всё. И непременно 4 выходных. Мечтать невредно. Привет, рутина!